Первый курс - Страница 20

– Просто мы с тобой некультурные, отсталые люди. В туалет-то пойдёшь?

– А ты?

– Можно вообще-то, газировки надулись.

– Слушай, пошли вместе, всё равно никого нет.

– Пошли, только не в женский.

– Я так и знала, трусишка.

Зашли в мужской. А там из одной кабинки звуки такие доносятся – разве только дурак не догадается, что в ней происходит. Пи́сать мне сразу расхотелось. Показываю Наде глазами и жестами, давай, мол, на выход. А она наоборот симафорит: войдем тихонечко в соседнюю ячейку. Попробовал притворно сделать вид, что ухожу. Куда там! Разве её этим остановишь? Пришлось поддаться искушению. И вот прямо около нас, практически в нескольких сантиметрах, за тонюсенькой перегородкой двое стонут и охают, как сумасшедшие что-то там у них хлюпает, или чпокает и постукивает ритмично. Надя сразу полезла на унитаз с ногами, а я немного только оттолкнулся от стульчака и на руках подтянулся, заглянули за перегородку – там два парня! Не знаю как Надю, меня, постоянного зрителя гей-порнухи, их «упражнение» не слишком шокировало. Ничего такого особенного они не делали, один другому, как бы это помягче сказать, выхлопную трубу прочищал. Местечко выбрали неудачное, это да. И оба на вид не намного старше нас, крупнее только, особенно тот, что сзади. Вот он-то первым вверх посмотрел, глазами со мной встретился, и спокойно так, не прерывая своего занятия, покряхтывая только слегка, говорит: «Ну что, пацаны, вам тоже вдуть? Готовьте попки, сейчас оформим. Очередь занимайте». Мы с Надей со стеночки этой, как спелые груши с дерева осыпались, бегом на выход. Отошли в сторону, она как разругалась:

– Нет, ну, – так перетак, – совсем охренели... – дальше ещё словечко, грубоватое, но в данном случае уместное вполне.

– Точно. Вот это именно они и есть. По таким уродам люди обо всех судить будут. Хорошо хоть Мити с нами не было. Он, оранжерейное растение, не пережил бы шока. В храме искусства, можно сказать, вытворяют такие вещи.

– Я и то обалдела. Ну что теперь? В женский?

– Нет, давай на другом этаже попробуем.

Мы не сговариваясь, захохотали в голос – вообразили живо, что нас может ожидать в туалете на другом этаже. К нам подошёл охранник, сделал замечание, и вывести на улицу пригрозил.

– Нифига себе! – Возмутилась Надя. – Да тут у вас под носом такое...

Я зажал ей рот ладонью и потащил на другой этаж.

Когда по дороге домой Митя заметил наше возбуждение и нездоровую весёлость, не удержались всё-таки, рассказали ему своё приключение.

– Ну, вы даёте, детишки! Сходили в Дом Музыки, обогатились впечатлениями.

– А свинья везде грязь найдет, – отрезала Надя.

Не знаю, на что она там намекала, и намекала ли вообще, но в эту ночь мои эротические сны снова обрели конкретное лицо. А чьё – не скажу. Потому, что в симпатии к этому парню сам себе признаваться боюсь. Нет, никогда я так не поступлю. Это уж совсем подло будет по отношению к папе. Да «кто не скажу» всерьёз меня и не воспринимает вовсе, считает за ребёночка малого.

Все наши проблемы и горести разрешились самым неожиданным образом – мы переехали. Папа новый дом купил. Я здорово волновался, но переезд прошёл на удивление безболезненно, нам с папой и Митей делать почти ничего не пришлось, потому, что, оказывается, есть фирмы, предоставляющие переезд «под ключ»: приходят люди, сами тебе всё упаковывают, перевозят и вынимают на новом месте. Конечно, ими нужно руководить, но руководство взяла на себя Олеся, мы ей немного только помогали. Новый дом это не один, а целых четыре, и в нашем жилом корпусе теперь ни души посторонней не будет, муха не пролетит без необходимости, вот так радикально папа поступил ради меня и Мити. Он, оказывается, вовсе не игнорировал наши страданья. Отдельный домик-пристройка – жильё для наших работников и медиков, которые, к сожалению, всё ещё должны быть поблизости. Ещё отдельно в стороне «офисное здание», и ещё небольшая персональная «больничка» для папы. Всё это на огромной, похожей на парк, территории. В нашем доме бассейн на первом этаже, спортивный зал с тренажёрами, к некоторым из них мы с Митей не понимаем с какой стороны подходить нужно. Поначалу мне показалось слишком много места – все комнаты огромные и столько их, что заблудиться ничего не стоит. Но очень быстро мы освоили всё это великолепие. Этажа в новом доме четыре, но их могло быть сколько угодно, потому, что для папы есть лифт. Я на каждом этаже себе по комнате «забронировал», ещё не разобрался, где хочу остаться, везде нравится.

Митя сразу пожелал завести собаку и папа подарил ему щенка зенненхунда, который без затей был назван Шариком. Щеночек, действительно, кругленький и пушистенький, но в этом смысле я от Мити большего проявления фантазии ожидал. На время главным моим занятием стали прогулки по дому в целях освоения пространства, учёбу даже слегка задвинул. И так расхаживая, папу с Митей случайно застал в объятиях друг друга у бассейна. Митя «вынырнул», а папа его «поймал» и стали возиться. Митя просит жалобно: «Аркаша, миленький, не надо, я боюсь». – А сам целует глубоко и постанывает тоненько.– «Не бойся, малыш, всё нормально». Ну, нормально, думаю, и хорошо тогда. Развернулся, убежал поскорее подальше. Давно уж не горю желанием видеть, как у них это дело происходит. По-настоящему забавно смотреть, как они с Шариком нянчатся, он у них вроде ребёнка. Столько умиления и счастья на лицах, не хочу, а само собой выходит, что расплываюсь в улыбке. Папа стал чаще Митю обнимать, брать за руки, поглаживать, не так меня стесняется, как раньше. В основном сдерживается, конечно: большая часть обнимашек и поцелуйчиков списывается на то, что дом теперь большой, я где-то далеко и ничего не вижу. Надо так понимать, у них нечто вроде медового месяца. Они счастливы. Я, в принципе, тоже.